Радость моя приехала буквально через три минуты после того, как я вышел на лицо мира. Причём для экономии времени выскочил даже без обеда, захватив из столовой только кое-что из выпечки, плюс Маша также взяла для меня перекус из дома, а также чай в термосе, поэтому в начале пути за рулём была моя жена. Правда, я довольно быстро выгнал её с водительского места, потому как движение со скоростью пятнадцать километров в час было слишком медленным, мы так до полуночи добираться будем. Но Мурка моя совсем не обиделась, сбежав в салон и начав чем-то там шуршать. У меня даже закралось подозрение, что она специально ехала та медленно, но это бред — могла же просто попросить сменить её за рулём.
Бобруйск приятно удивил отсутствием обычного столпотворения на улицах. С другой стороны — конец октября, мокрый снег, холодный, порывистый ветер, темнота — не то сочетание погодных явлений, которое может вызвать желание выйти на прогулку. Так или иначе, в Викентьевку приехали пусть и довольно поздним вечером, но на час с лишним раньше, чем планировали. Там Маша с набежавшей компанией женщин, включающую жён моего главного управляющего и главного же бухгалтера вытащила из салона пару здоровенных чемоданов, какие-то свёртки и наплечную сумку-баул. Всё это было утащено в темноту, а я отправлен на мальчишник.
Вот честно — не думал, что и Егор Фомич, и Архип Сергеевич будут там. Как-то мне представлялось, что старшее поколение займётся чем-то другим или будет гулять отдельно, но — нет, глава рода Беляковых, приглашённый на роль посажённого отца, решил возглавить процесс и «показать молодёжи, как нужно гулять». Меня встретили радостным гулом, обозвали «омерзительно трезвым» и постарались быстренько довести до общей кондиции. Моя попытка уже привычно ускользнуть при помощи ссылки на то, что мне завтра за руль, была мгновенно пресечена:
— Ну уж нет! Вы у нас — самый главный гость, не хватало ещё в качестве шофёра использовать! Ни в коем случае!
Пришлось использовать более изощрённые способы увильнуть от выпивки, но будь старшие Беляковы более трезвыми — у меня бы и половина трюков не прошла, опыт у них, надо сказать, колоссальный. Я даже пару раз менял местами свою полную рюмку и пустую рюмку соседа, который был уже слишком «хорош», чтобы меня разоблачить. Тем не менее, к концу мальчишника накачали меня изрядно. А вот Маша на девичнике, ссылаясь на своё состояние, избежала выпивки, за исключением бокала лёгкого вина. В ходе мальчишника познакомился и с родственниками Влада, как будущими дружками, так и простыми гостями. Дед, кстати, всё норовил обозвать дружек «свидетелями», а жениха — «потерпевшим». Кстати, в разговорах молодых парней заметил нотки зависти к тому, какое хозяйство «досталось» Владу, даже прозвучало что-то типа «любимый племянник главы». Сейчас до пьяных голов не достучишься, но завтра это обязательно нужно будет пресечь.
Утром проснулись той же мужской компанией в доме жениха, спешно привели себя в порядок и, вздохнув, отправились на казнь — на выкуп невесты. Какое счастье, что это обязанность именно дружек и немножко — жениха! У меня бы нервов не хватило терпеть все эти издевательства! Это не «выкуп невесты», это «унижение жениха и его друзей»! Но закончилось и это, выкупленная невеста вместе с подружками погрузилась в мой фургон, мы с женихом и дружками — в один из пикапов, гости расселись по другим автомобилям, и вся колонна двинулась в Осиповичи. В отличие от моей свадьбы, здесь никаких памятных для невесты мест не было, потому и объезжать оказалось нечего, что сильно сократило процедуру.
Беляк брак одобрил — такой вывод легко было сделать из того, что у невесты при получении перстня произошла инициация и она из нулёвки «почти единички» стала одарённой. Подробности узнаем позже, после визита к Оракулу, но сам факт инициации не заметить было сложно. Это вызвало бурную радость у гостей и отдельный вал поздравлений. Сама невеста испытывала чувства двоякие — тут и радость, и привычная по родине опаска. Ничего, освоится и привыкнет.
После речи городского главы — он не на каждой свадьбе выступает, но тут уж Беляковы расстарались — сказать напутственное слово попросили меня, как сюзерена. После вводной части я запустил то самое, о чём думал ещё вечером.
— Когда Владислав Тимофеевич по просьбе Егора Фомича, тогда одного из четырёх возможных наследников рода Пробеляковых, приехал на роль управляющего — на месте нынешней Викентьевки стоял полуразрушенный заводик, возможность и стоимость ремонта которого вызывали много вопросов и нелегальный хутор на четыре домика. И всё это — ровно посреди нигде, в конце едва намеченной колеи. Сейчас это село, приближающееся к полутысяче жителей, с полудюжиной производственных предприятий, трактиром, убежищем, полицейским участком и фельдшерским кабинетом, а вот-вот заработает и построенная недавно начальная школа. И в таком росте есть немалая доля труда Владислава Тимофеевича. Хочется надеяться, что семейные активы он будет расширять и преумножать с не худшим результатом! А ещё хочется пожелать семейного счастья: любви и её результатов — много-много маленьких Беляковых!
Невеста на этих словах немного покраснела, Влад тоже смутился, но тут же гордо приосанился. Ещё раз пройдясь по тому, какой Влад молодец, как я рад за него и сколько всего хорошего ему желаю, я завершил речь и, пригубив из поднесённого бокала вина, провозгласил первое за день «Горько». Сделав круг по городу — не столько людей посмотреть, сколько себя показать — поехали обратно в Викентьевку, праздновать. От идеи снять ресторан в Осиповичах в итоге отказались — просто из тех соображений, что всех желающих сюда не привезёшь, а после гулянки гостей нужно будет ещё где-то разместить. Так что ограничились размещением заказа на некоторые ресторанные блюда, которые слишком сложно и муторно готовить дома. Их, пока шла церемония в городской управе, в судках, лотках и прочих термосах загрузили в кузова двух пикапов. Про выпивку, думаю, и говорить не стоит? Новобрачные из города ехали в салоне фургона и, судя по их виду при выгрузке, воспользовались временем в пути для того, чтобы нацеловаться всласть — и я их прекрасно понимаю. Сам недавно не мог дождаться возможности, когда можно будет делать это не таясь по тёмным ложам театров и прочим укромным местам, а, пусть и соблюдая нормы приличия, но — в открытую.
Глава 26
Свадьба была интересной: с одной стороны — дворянская, с другой — сельская. Да и дворянами Беляковы стали не сказать, чтобы давно. В общем — эклектика, что-то среднее между моей свадьбой и женитьбой бывшего норвежца, та была почти чисто сельской. В частности — подарки вручались каждым гостем лично, и нас с Муркой оставили напоследок — вроде как для того, чтобы остальные не сравнивали свои подарки с нашим (а от нас ожидалось что-то особенное) и не стеснялись. И вот тут, к Машиному восторгу, не обошлось без того, отсутствию чего на нашей свадьбе я искренне радовался — пары вроде как породистых поросят. Так или иначе, но до нас это был если не самый дорогой или полезный, то самый запоминающийся подарок.
Начали мы с «сувениров» — Маша подарила парные браслеты, не только стилизованные под старинную скандинавскую традицию, но и являющиеся не слишком сильными лечебными артефактами. Оторванную руку и даже палец они не отрастят, но заживление всякого рода ссадин, царапин и прочих синяков ускорят, и от расстройства желудка уберегут. А заодно позволят узнать состояние здоровья владельца второго артефакта, и тут есть двойное дно — если Влад выпьет, то жена об этом сразу же сможет узнать.
Настала моя очередь. Передав конверт с деньгами, достал свои «сувениры». Владу, который давно облизывался на мой револьвер, я сделал что-то похожее: взял драгунский двуствольный пистоль, безнадёжно устаревший (или раритетный — тут от точки зрения зависит) с вертикальным расположением стволов, нижний оставил гладким, под картечь, а к верхнему, сформировав в нём нарезы под калибр пятнадцать миллиметров, приделал пятизарядный барабан. Также знакомый столяр изготовил новый приклад по дедовому эскизу, с удобной рукояткой и плечевым упором, который можно было выдвигать при помощи винта для регулировки. Разумеется, цевьё из той же древесины, резьба, гравировка… Гертруде же передал небольшой револьвер калибра десять миллиметров с кобурой для скрытого ношения и клинок. Это был всё тот же понравившийся мною бебут, доработанный ещё весной, когда я вовсю осваивал новые силы, а теперь получивший новые ножны, с той же отделкой, что карабин Влада. И пояснил свой подарок: